Бой при д. Крымское.
10 сентября 1812 г.


Семенищева Е.В., Долгов И.А., Юркевич В.И.



Авторы выражают благодарность Климову В., Туровскому И., Эману М. Вовси, Тертицкому А., Стровскому М., Денисову Д., Огаркову Ю. за бескорыстную помощь в подборе материала и всесторонней поддержке при работе над данным материалом.



Для полноты описываемых событий в данной статье авторы использовали ряд документов, позволяющих взглянуть на сражение при д. Крымское как со стороны русской армии, так и со стороны её противника - военнослужащих Великой армии. В начале читатель знакомится с общим ходом дела русского арьергарда, начиная от сражения за Можайск и заканчивая последним боем у д. Крымское. Можайск, Пушкино, Землево, Моденово и наконец Крымское - всё это подробно описано в черновой записке генерала Розена, командующего в этот период пехотой русского арьергарда. Затем читатель переносится на противоположную сторону, на сторону противника русской армии и вот мы уже видим поле сражения глазами офицера польского легиона Висла, отчаянные атаки легионеров на правый фланг русской армии и героическое сопротивление русских егерей. А генерал Дедем позволяет подробно увидеть гибель испанского полка Жозефа, попавшего в засаду в центре сражения и отчаянные и храбрые атаки солдат 15-го легкого полка, бросившегося на выручку к испанцам и мощные атаки знаменитой русской кавалерии Уварова и Платова. Как дополнение к описываемым событиям, в статье присутствует масса археологических находок с поля сражения, позволяющих с точностью определить, где и какие части несли потери в ходе сражения. Кроме этого, представлена униформа сражающихся войск при Крымском, как французской, так и русской армий.

Долгов И.А.





Боевые действия русской армии после Бородинского сражения в записке генерал-майора Г. В. Розена.


В Российском Государственном военно-историческом архиве в личном фонде барона Г. В. Розена хранится документ, который в описи именован как «Черновая записка об оперативных действиях арьергарда казачьих войск под командованием генерал-майора Розена Г. В. в районе Можайска» (ф. 287, он. 1, д. 19). В его названии содержится неточность, так как из историографии темы известно, что общее командование арьергардом русских войск, отступавших с Бородинского поля, осуществляли вначале М. И. Платов, затем М. А. Милорадович; генерал-майор Григорий Владимирович Розен командовал только пехотой арьергарда. События, последовавшие вслед за Бородинской битвой, конечно же, не являются белым пятном в истории Отечественной войны 1812 года, и все-таки документ представляет интерес как свидетельство очевидца и активного участника означенных событий. Подтверждение тому, что Розен действительно был активным участником арьергардных дел под Можайском, находим в рапорте Платова М. И. Кутузову от 28 августа 1812г.: «Долгом моим поставляю донести вашей светлости и по всей справедливости свидетельствовать о неусыпных трудах и рвении, с неустрашимой храбростию оказанного в сих местах и на всяком шагу г. генерал-майора барона Розена»1.

Генерал-майор барон Розен (1782—1841), будучи командиром гвардейского корпуса, в Бородинском сражении, как записано в представлении к награждению его орденом св. Анны 1-й ст., «с колоннами, состоявшими из Преображенского, Семеновского и Финляндского полков, находился под беспрерывными пушечными, картечными и, наконец, ружейными выстрелами 14 час. и, когда пополудни в 4 час. неприятельская кавалерия прорвалась до его колонн, тогда повел он их впереди, встретив кавалерию неприятельскую штыками...»2. Из формулярного списка барона Розена за 1837г. видно, что он имел богатый опыт арьергардных действий «в 1812 году, командуя арьергардом регулярных войск 1-й Западной армии, участвовал в делах: Августа 9, при удержании неприятеля на Днепре, близ Пневой слободы; 10— прис. Михайловке; 13 — на р. Осьме; 15 — на той же реке, близ Семлева; 17 — при г. Вязьме; 23 — при Колоцком монастыре; 26 — при с. Бородине ...; 27 и 28 — при Можайске и отступлении оттуда, командуя всею пехотою арьергарда»3. Что же представляет собой «Черновая записка»? Документ без адресовки, без подписи, написан от третьего лица. Авторство, наверное, все же можно приписать Г. В. Розену, поскольку записка хранится в его личном фонде и является единственным документом, датированным 1812г. («начато и кончено в 1812 г.»). Кроме того, в записке подробнейшим образом описываются действия пехоты. А именно: в Можайске с 10 час. утра 27 августа до 9 час. утра 28 августа (лл. д. 11 —12); у деревень Пушкино, Землино, Моденово с утра и до поздней ночи 28 августа (лл. д. 12 об—15 об); у села Крымского с рассвета до 10 час. вечера 29 августа (лл. д. 16—21). Одиннадцать полных листов исписаны с двух сторон. Как в любом черновике в записке много исправлений, порой заменяются целые части предложений, отдельные слова исправляются до трех раз. Но в основном исправления эти носят характер редактирования — подыскиваются синонимы, уточняются цифры, названия населенных пунктов и т. д. Заменяются либо дописываются и отдельные слова, а иногда и целые абзацы, причем исправления сделаны другим почерком. Который из двух принадлежал барону Розену? Ответ на этот вопрос удалось найти после идентификации почерка Г. В. Розена. В его фонде был обнаружен подлинник с подписью барона: письмо, отправленное Федору Александровичу Голубцову 15 июня 1822г. из Коломны4. В прилагаемой публикации документа слова, написанные Г. В. Розеном, выделены курсивом. Итак, «записка писалась неизвестным лицом, может быть под диктовку Г. В. Розена, а затем, при детальном прочтении, им вносились необходимые, по его мнению, изменения. Для чего была написана записка? К кому ушел ее чистовик? Ответить на эти вопросы пока не удается. По стилю изложения это мог быть рапорт или донесение, написанное вскоре после событий. При сравнении с описанием арьергардных боев после Бородинского сражения в известных печатных источниках XIX в.5 обнаруживается наибольшая схожесть с «Кратким военным журналом движений первой Западной армии», составленным в 1812 г. генерал - квартирмейстером полковником Толем, с той лишь разницей, что в записке не указываются названия населенных пунктов, при которых располагались главные силы армии. Автор указывает только расстояние между армией и арьергардом. Конечно же, в отличие от «Краткого военного журнала», записка составлена наиболее подробно. В ней есть то, чего нет в других источниках. Например, подробная характеристика местности; расположение войск при селениях Пушкино, Крымское; подготовка к отражению атак французского авангарда, предположения о ходе этих атак и т. д. Противник в записке показан так, как он воспринимался участником боевых действий по другую сторону линии фронта. Это всегда только «неприятель», либо «неприятельския колонны», либо «неприятельския силы», либо «неприятельская кавалерия». Автор не называет никаких конкретных воинских частей армии Наполеона. Лишь на последних страницах, где речь идет о потерях противника, упоминается «часть итальянской гвардии и 5-й легкий полк». Имя же Мюрата, под начальством которого действовал французский авангард, не появляется вообще. Это согласуется со свидетельствами очевидцев, которые «помнят, что Мюрат явился к Можайску точно с перемешанной массой, в которой конный гренадер стоял возле гусара, а возле этого драгун, кирасир, улан и др.»6 Количество сил противника также не конкретизируется, он появляется перед русскими порядками «в значущем количестве», «в сильных и густых колоннах пехоты». В литературе описание действий арьергарда ограничивается, по сути, удержанием за собой Можайска 27 августа и большим делом при селе Крымском 29 августа. Согласно же записке, все три дня — 27-го, 28-го и 29-го, представляют собой цепь больших и малых стычек с неприятелем. Хотя описание арьергардных дел в записке нельзя назвать захватывающим, тем не менее автор смог передать в ней некое ощущение тревоги за Армию (всегда с большой буквы). И 27 августа, когда она была расположена «лагерем на пушечный выстрел» близ Можайска; и 28-го, когда егеря «наличное число коих составляло не более всего навсего до 1500 человек» занимали позицию у селения Пушкино «дабы не навести неприятеля на Армию»; и тогда же 28-го, когда малое число егерей «не имевших ни малейшего успокоения с самого сражения при Бородине, и безпрестанно трое суток в битве находившихся... не могло преодолеть большего и арьергард находился уже не более как в трех верстах от лагеря Армии»; и, наконец, 29 августа у Крымского, когда «Генерал Милорадович решил сделать сильное сопротивление, причины к оному были весьма побудительны, 1-я расположение Главной Армии за Нарою лагерем не более 4-х верст от арьергарда, 2-я весьма быстрое и усилившееся преследование неприятеля». Без сомнения, представляет интерес и другая имеющаяся в записке информация. В арьергардном деле участвовал генерал-лейтенант Н. Н. Раевский, «прибывший в ночь на 28-е число» и выбывший из арьергарда «за болезнию» (упоминаний об этом нет даже в его формуляре). Здесь можно найти и некоторые подробности ранения принца Эрнеста Гессен-Филиппстальского 28 августа у деревни Пушкино — «в продолжение отступления кавалерии принц Филипстальской имел нещастие потерять ногу, он в сие время находился на батареи возля генералов Графа Платова и Раевского». Ранен у Крымского был и полковой командир 4-го егерского полка полковник Александр Ильич Федоров, (не участвовал в Бородинском сражении так как находился в командировке в Москве7) — «Генерал майор Розен видя что в сие время цепь стрелков 4-го егерскаго полка начинала ослабевать и даже назад подвигаться, усилил оную всем резервом онаго полка и велел полковнику Федорову ударить в штыки и сбить неприятеля что было исполнено с отличной храбростию полковником Федоровым и майором Гейдекиным из коих первый получил тяжелую рану в руку пулею». Кроме уже упомянутых лиц в записке отмечены действия полковника Якова Алексеевича Потемкина, шефа 48-го егерского полка; подполковника Петра Христофоровича Геринга, командира 2-й конной роты, 1-й резервной арт. бригады; подполковника Лавра Львовича Гулевича, командира 23 батарейной роты, 23-й арт. бригады; полковника Данзаса, командующего 33-м егерским полком; полковника Адама Ивановича Бистрома—2, шефа того же полка; и, конечно же, генерал-адъютанта Федора Петровича Уварова, начальника 1-го резервного кав. корпуса. В «Кратком военном журнале» полковник Толь дает оценку действиям арьергарда после дела при селе Крымском: «Генерал Милорадович и под ним господа генералы: Уваров и Розен, полковники: Потемкин, Бистром и Федоров, личным своим примером уничтожили все усилия (противника. — Е. С.), так что после сего дня неприятель следовал с большою осторожностию за нашим арьергардом, оставаясь всегда вне пушечного выстрела». Итоги этого боя по записке генерал-майора Розена Г. В. таковы: «Неприятель без особенной храбрости войск наших мог бы не только истребить весь арьергард, встав на выгодном для отступления месте, но даже мог бы встревожить Армию, за Нарою лагерем расположенную. Место сражения, покрытое неприятельскими трупами осталось за нами, неприятель потерял в сем сражении несколько пленных. Часть итальянской гвардии и целые другие полки, в числе коих 5-й легкий, были истреблены совершенно. Наш урон простирается до 2000 человек. После сего сражения неприятель не смел нигде сильно преследовать и атаковать арьергард наш, но следовал в значущем разстоянии, надзирая до самой Москвы за движением арьергарда токмо одною кавалериею, которая иногда входила в дело с кавалериею и казаками».

Семенищева Е.В.





Черновая записка об оперативных действиях арьергарда казачьих войск под командованием генерал-майора Розена Г. В. в районе Можайска.
(РГВИА, ф. 287, оп. 1, д. 19) №70.

На другой день после сражения при Бородине, то есть 27-го числа августа в 10 час. утра неприятель, узнав о движении армии к Можайску, атаковал большими силами арьергард наш, оставленный на месте кровопролитнейшего сражения накануне бывшаго. Генерал Платов командующий арьергардом противоставил превосходству неприятеля и отступал к Можайску, удерживая на каждом шагу стремление Его, но в четвертом часу пополудни приблизился к городу и вступил во оный. Армия расположена была лагерем на пушечный выстрел близ онаго. Посему удержание Можайска до другого дня было особенной важности. Его светлость К. Кутузов осмотрев высоты, положение арьергарда приказал Г. Платову удержать 27 августа за собою город и отправил Генерал Майора барона Розена для командования пехотою арьергарда. Он нашел всю пехоту уже в самом городе, часть казаков и регулярной легкой кавалерии находились еще на открытом месте по левую сторону Можайска; На горе у каменной церкви поставлена была батарея из донских орудий, стрелки занимали дома и изгородь и раскинуты были вдоль берега крутаго оврага, резервы егерей находились в удобных местах, для скораго подкрепления стрелков. Особенной важности была деревянная старая церковь, ибо близ оной неприятель удобно мог ворваться в город. Сие место защищаемо было егерями, неприятель остановись против города в значущем количестве пехоты и кавалерии действовал из своих орудий, гранаты и картечь осыпали город, донская артиллерия искусно во всех случаях действующая им отвечала с успехом; город был удержан, неприятель расположился в виду города бивуаком. В ночь на 28 число, по прибытии в арьергард Генерал Лейтенанта Раевского, положено было Графом Платовым оставаться в городе до тех пор, покуда неприятель не употребит всех возможных усилий к занятию онаго превосходными силами, в случае если Армия под городом расположенная успеет отойти до назначенной позиции, то отступать на оную не теряя напрасно людей в городе. На утро по совершенном удалении Армии, Арьергард, оставя небольшое число пехотных и казачьих стрелков в городе, выступил из онаго и расположился на высотах, устроя батареи для задержания неприятеля в предполагаемом стремительном нападении. Около 9-ти час. утра пришли в движение сильные непрятельския колонны против города расположенные. Не токмо небольшое число стрелков, но и весь арьергард не в силах был удержать превосходнейшаго неприятеля. А посему полковник Потемкин находясь в городе после небольшого сопротивления за нужное нашел вывести оных из города По занятии Можайска неприятелем и по выступлении колонн Его на пространное открытое место батареи наши открыли сильной огонь, кавалерия и казаки остались для прикрытия оных, а пехота начала отступление свое для избрания удобнейшаго местоположения. К удержанию неприятеля вся пехота арьергарда состояла из полков егерских 4-го, 33-го, 30-го и 48-го, наличное число коих составляло не более всего на всего 1500 человек8. Дабы не навести неприятеля на Армию, лагерем располагавшуюся, Генерал Майор Розен нашел за удобное остановиться при селении Пушкино, где дорога делает крутой поворот налево и где лес весьма мог способствовать к удержанию неприятеля. Лес по правую сторону дороги поверен был защищать 33-му егерскому полку под командою полковника Бистрома, а по левую 48-му под командою полковника Потемкина, на дороге поставлены были 4 конныя орудия роты Геринга. В резерве оставлены 4-й и 30-й егерские полки, резерв сей расположен был по большой дороге так, что неприятель за лесом ни видеть его, ни вредить ему не мог. Между тем кавалерия и артиллерия наша задерживала на каждом шагу устремление неприятеля, и он приближался к защищаемому лесу токмо около двух часов пополудни. В продолжение отступления кавалерии принц Филипстальской имел нещастие потерять ногу, он в сие время находился на батареи возле генералов Графа Платова и Раевскаго. Кавалерия наша приблизясь к лесу начала проходить оной, неприятель был остановлен 4-мя орудиями на дороге поставленными и стрелками лес занимавшими, отражение было весьма успешно особенно на левом фланге, где полковник Потемкин с своим полком находился. Но когда неприятель приблизился в сильных колоннах пехоты, и выслав большое число стрелков начал стремительную на всех пунктах атаку, тогда уступая чрезмерному превосходству вынуждены были стрелки наши начать по лесу медленное отступление. Между тем часть кавалерии неприятельской объехала лес сей и отрезала стрелков защищавших оной, тут потеря всего 48-го егерского полка была неизбежна, но эскадрон Елисаветградскаго гусарского полка и часть казаков, подоспев во время, ударили неприятельскую кавалерию и сим открыли свободное отступление егерям нашим, однако же при сем случае захвачено было неприятелем в плен до 150 егерей 33-го и 48-го егерских полков. В продолжение сего времени несколько раз доносимо было Главнокомандующему о превосходстве сил неприятельских, но не получая никакого подкрепления, пехота арьергарда выйдя из лесу под прикрытием казаков и кавалерии отступала на Армию, расположенную не более как в 7 верстах на возвышениях при селении Землине. Генерал Майор барон Розен пройдя селение Моденова и вступя снова в лес остановился, заняв оной 4-м и 30-м егерскими полками. Поставил на дороге 6 орудий и наожидал неприятеля, которой следом за кавалериею и казаками нашими приблизился, и повел сильную атаку, егеря, не имевшие ни малейшего успокоения с самого сражения при Бородине, и беспрестанно трое суток в битве находившиеся от изнурения, а более от малочисленности людей в полках не могли долго держаться на сем месте и должны были уступить многочисленности неприятельской. Стрелки наши отступали медленно, отражая перестрелкою наступление неприятеля, несколько раз начальствующие предпринимали остановить стремление его, но малое число не могло преодолеть большаго и арьергард находился уже не более как в трех верстах от лагеря Армии, в сие время подоспело подкрепление состоявшее из полков егерских 11-го и 36-го, пехотных: Бутырскаго, Томскаго, Софийскаго и Либавскаго и батарейной роты Гулевича9.Генерал Майор Розен оставил пехотные полки в резерве позади лесу. 11-й и 36-й егерские повел на подкрепление 4-му и 33-му, приближение свежих войск ободрило сражающихся и остановило неприятеля, 11-му егерскому полку и одному батальону 36-го егерского полка велено было ударить в штыки и сбить неприятеля. Удар сей произведен был с совершенным успехом, неприятель опрокинут штыками и выгнан из лесу, весь Арьергард подвинулся вперед на две версты, неприятель не смел сделать новых покушений, но отступя в противу лежащий лес остановился в оном. В сумерках расставлены были передовые посты, 11-й же егерский полк для предосторожности оставлен был в опушке леса. По выбытии за болезнию Генерал Лейтенанта Раевского и по отзыву в главную квартиру для особых поручений Генерала Графа Платова, весь арьергард поступил в команду Генерала Графа Милорадовича, в ночь к оному прибывшаго. Генерал Майор барон Розен объяснив Генералу Милорадовичу расположение арьергарда и сделанное распоряжение на завтрашний день, получил приказание оставить оное без всякой перемены, распоряжение сие состояло в следующем: лес занимался 11-м егерским полком, в подкрепление ему оставался 36-й. По удалении Армии с ночлега прочие егерские полки должны были выйти из лесу и стать на открытом месте около большой дороги дабы в случае надобности можно было их в скорости употребить на подкрепление. Высоты господствующие большою дорогою лесом и всем открытым, но местами болотистым пространством по левую сторону онаго должны были заняться артиллериею, пехотные полки стать батальонными колоннами в две линии на высотах для прикрытия артиллерии, кавалерия должна была расположиться позади пехоты и на левом фланге. В сем порядке предполагалось арьергарду ожидать 29-го числа неприятельской атаки и наведя на позицию 11-м егерским полком и казаками отражать его покушения дабы тем самым дать свободу Армии в ея движении. На рассвете 29 числа арьергард занял позиции и ожидал неприятеля, около 8 час. началась атака, 11-й егерской полк вступил в перестрелку и задержал неприятеля, егерские полки всходили на высоту дабы стать в линию с пехотой, но между тем Генерал Милорадович получил извещение что неприятель, атакуя 11-й егерской полк небольшим числом стрелков, всеми силами потянулся вправо, и тем угрожал обойтить левой фланг наш, по сему Генерал Майор Розен получив приказание отступить с пехотою и артиллериею до второй довольно изрядной позиции, поручил полковнику Потемкину вывести 11-й и 36-й егерские полки из лесу и присоединить их к пехоте, а дабы не вдруг за егерями выпустить неприятеля из лесу, батальону 48 полка приказано было занять небольшой кустарник по горе около дороги лежащий. Неприятель заняв лес остановился; Генерал Майор Розен присоединив к себе егерей начал отступать в боевом порядке,под прикрытием кавалерии и артиллерии, несколько раз отражавший покушения неприятельския, между тем пехота заняв довольно выгодную позицию при селении Кузминском и устроя батареи наожидала на себя неприятеля, но Генерал Милорадович, полагая что и кавалерии с конными орудиями достаточно для удержания неприятеля приказал отходить до леса, во время следования сего несколько раз кавалерия и казаки отражали сильные покушения неприятельския, а действия артиллерии останавливали движение его. Между тем в четыре часа вечера по приближении пехоты к селу Крымскому Генерал Милорадович решил сделать сильное сопротивление, причины к оному были весьма побудительныя, 1-я расположение Главной Армии за Нарою лагерем не более 4-х верст от арьергарда, 2-я весьма быстрое и усилившееся преследование неприятеля. Генерал Майор Розен получив приказание занять позицию и расположить войска на оной, осмотрев местоположение, занял высоты артиллерией, действие первой батареи должно было очищать большую дорогу, и особенно мешать неприятелю в учреждении батарей на противу лежащей высоты и збивать оныя, средняя батарея должна была очищать большую дорогу, батарея леваго фланга очищала большую же дорогу и возбраняла приближение к левому флангу Впрочем оной фланг был довольно обезпечен болотами близ лежащими, однако же для большей безопасности и дабы не прокрались неприятельский стрелки к самой батареи 11-го егерскаго полка один батальон раскинут был по скату высоты в кустарнике, 4-й егерский занял кустарник и небольшую рощу на правой стороне у самого села Крымского находившейся, 48 и 30-й егерския полки под командою полковника Потемкина, поставлены были в батальонных колоннах на самом правом фланге за рощею, 33 егерской полк левея рощи позади каменной ограды составил резерв праваго фланга батальон 11-го егерскаго полка и 36-й егерской полк составляли резерв левому флангу, и могли весьма удобно вступить в дело и на центре есть ли бы случай сего возтребовал, полки пехотные Бутырской Томской Софийской и Либавской составляли Главный резерв и переведены были чрез мост за речку Польгу единственно по причине тесноты позиции, и дефилей за спиною находившихся. В пять часов вечера кавалерия наша усиленная всею резервною кавалериею Генерала Адъютанта Уварова и казаки приблизились к позиции, и заняв частию правый фланг и частою составили резерв центра, левой фланг был обезпечен и без кавалерии; Вслед за последними казаками показались сильныя неприятельския колонны пехоты и кавалерии, противулежащий кустарник занялся стрелками а высоты артиллериею, первое стремление Его было на левой фланг и центр, чрез которой проходила большая дорога, усмотрев же что левой фланг совершенно неприступен и что сверх того центр атаковать весьма трудно было, ибо не иначе можно было к оному приближиться, как весьма узкою лощиною под выстрелами наших орудий, он переменил вдруг свое решение и всеми силами бросился на правой фланг наш. Стрелки его под прикрытием своих батарей открывая путь густым колоннам пехоты вышли из против лежащего кустарника на открытое и довольно пространное место, батареи наши искусным и сильным действием особенно Гулевича, не позволили неприятельским батареям подаваться вперед, и вынуждали оныя часто переменять место. Полковник Федоров, выведя из леса стрелков командуемаго им 4-го егерскаго полка, встретил неприятельских и остановил их, полковник Потемкин командуя на правом фланге бригадою своею состоящею из 48 и 30 егерских полков отражал покушении неприятеля частыми на него атаками в штыки, между тем Генерал Милорадович заметив весьма сильное напряжение неприятеля на бригаду полковника Потемкина приказал подкрепить его одним батальоном 33 егерскаго полка под командою полковника Данзаса. Подкрепление сие а равно и кавалерия праваго фланга остановили несколько стремление неприятельское, Генерал Майор Розен видя что в сие время цепь стрелков 4-го егерскаго полка начинала ослабевать и даже назад подвигаться, усилил оную всем резервом онаго полка и велел полковнику Федорову ударить в штыки и сбить неприятеля что было исполнено с отличной храбростию полковником Федоровым и майором Гейдекиным, из коих первый получил тяжелую рану в руку пулею, в сие время приведен был к генералу Милорадовичу неприятельский офицер взятый в плен казаками почти в тылу неприятельскаго корпуса, он вез письменное приказание к целой дивизии на подкрепление следующей, взять другое направление и обойтить правый фланг наш, но как приказание сие дойтить уже не могло, то распоряжение сие осталось без действия. Неприятель по превосходству сил своих не допустил воспользоваться успехами праваго фланга и предполагая может быть, что уже назначенная для обхода дивизия должна в скорости подоспеть и начать свое действие, возобновил атаки со всевозможной быстротою Тогда Генерал Майор Розен усилил 4-й егерской полк остальным батальоном 33-го егерска-го полка и одним батальоном 36-го, всему резерву за рекою находившемуся велено перейти чрез оную, оставя Бутырской и Томской полки на дороге в колоннах, а Либавской и Софийской поставить по правую сторону рощи, как для подкрепления фланга полковника Потемкина так и для отражения неприятеля, в случае есть ли б он успел обойтить его, где так же по приказанию Генерала Милорадовича поставлена была батарея из 4 орудий конной артиллерии. Неприятель заметя на всех пунктах умножение войск наших всеми своими силами повел атаку на правой фланг и центр, обратя в то же время батареи свои против леваго фланга и выстави против онаго несколько стрелков стараясь тем отвлечь часть войск наших налево, но густыя и сильныя колонны его встречены и обращены были штыками и вогнаты в противулежащий кустарник. Неприятельская кавалерия видя неудачу многократных атак своей пехоты поспешала не допустить наших стрелков занять кустарники и отрезать их, но часть кавалерии нашей под командованием Генерал Адъютанта Уварова ударила на неприятельскую и обратила оную, после сего неприятель еще несколько раз покушался делать атаки как кавалериею так и пехотою. Но всякой раз был поражаем артиллериею и опрокидываем штыками и нашею конницею. Дело сие, начавшееся в 5 часов, окончилось уже в 10, неприятель без особенной храбрости.- войск наших мог бы не только истребить весь арьергард, встав на выгодном для отступления месте, но даже мог бы встревожить Армию за Нарою лагерем расположенную. Место сражения, покрытое неприятельскими трупами осталось за нами, неприятель потерял в сем сражении несколько пленных. Часть итальянской гвардии10 и целые другие полки, в числе коих 5-й легкой были истреблены совершенно11. Наш урон простирается до 2000 человек. После сего сражения неприятель не смел нигде сильно преследовать и атаковать арьергард наш, но следовал в значущем разстоянии, надзирая до самой Москвы за движением арьергарда токмо одною кавалериею, которая иногда входила в дело с кавалериею и казаками. На другой день 30 августа арьергард перейдя речку Польгу, начал свое движение в 10-ть часов утра и расположился на ночлег при селе Кубинском. 31-го дошел до Малой Вяземки, 1-го сентября Главные Силы Арьергарда расположились при Сетуне, 2-го пройдя Москву остановились перед селением Карачаровым.


  1. Рапорт начальника арьергарда армии генерала от кавалерии М. И. Платова М. И. Кутузову о сражении с противником, наступающим на Можайск от 28 августа 1812 г. // Кутузов М. И.: Сб. документов. М., 1954. С. Т. IV, ч . 1. 173-174.
  2. Там же. С. 204.
  3. Военная галерея 1812 года. СПб., 1912. С. 204.
  4. 4 РГВИА. Ф. 287, оп. 1, д. 60. «Переписка Розена Г. В. с Голубцовым Ф., Маркевичем и др. по вопросам денежной задолженности ЗубоваД. А. разным лицами и учреждениям», лл. д. 49—49 об., 52—52 об.
  5. 5 См: Богданович М. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. СПб., 1859; Бутурлин Д. История нашествия императора Наполеона на Россию. СПб., 1850; Михайловский - Данилевский А. И. Описание Отечественной войны 1812 года. СПб., 1843.
  6. Липранди И. П. Пятидесятилетие Бородинской битвы или кому и в какой степени принадлежит честь этого дня? М., 1867. С. 128.
  7. Васильев А., Елисеев А. Русские соединенные армии при Бородине 24—26 августа 1812 г.: Состав войск и их численность. М., 1997.
  8. 14-йегерский (1-й и 3-й батальоны) —майор К. Е. Гейдекин (полковой командир полковник лейб-гв. Егерского полка Александр Ильич Федоров находился в командировке в Москве), 3-я бригада полковника Е. М. Пиллара, 4-япех. Дивизия генерал-майора Евгения Виртембергского, 2-й пех. корпус генерал-лейтенанта К. Ф. Багговута. 30-й егерский (1-й и 3-й батальоны) — шеф полковник К. В. Забелин, 48-й егерский (1-й и 3-й батальоны) — командующий майор А. Р. Харитонов, 3-я бригада полковника Якова Алексеевича Потемкина (шефа 48-го егерского полка) , 17-я пех. дивизия генерал-лейтенанта 3. Д. Олсуфьева, 2-й пех. корпус генерал-лейтенанта К.Ф. Багговута. 33-йегерский (1-йи 3-йбатальоны) командир—майор X. Л. Бреверн 2-й, 3-я бригада полковника Адама Ивановича Бистрома—2 (шефа 33-гоегерскогополка), 11-япех. Дивизия генерал-майора Н. Н. Бахметьева—2, 4-йпех. корпус генерал-лейтенанта А. И. Остерман-Толстого. 4 конных орудия роты подполковника Геринга (Петра Христофоровича) — 2-я конная рота, 1-й резервной арт. бригады, 1-й резервный кав. корпус генерал-лейтенанта Ф. П. Уварова.
  9. 11-й егерский (1-й и 3-й батальоны) командующий — майор М. В. Старов, 36-йегерский (1-йи 3-й батальоны) —командующий подполковник Н. Ф. Каширинов, 3-я бригада подполковника Н. Ф. Ка-ширинова, 7-я пех. Дивизия генерал-майора П. М. Капцевича, 6-йпех. корпус генерала от инфантерии Д. С. Дохтурова. Либавский пехотный (1-й и 3-й батальоны)—командир подполковник М. Д. Бестужев-Рюмин, Софийский пехотный (1-й и 3-й батальоны) командующий —майор П. А. Эдинг, 2-я бригада полковника А. И. Айгустова (шефа Либавского пех. полка), 7-я пех. дивизия генерал-майора П. М. Капцевича, 6-й пех. корпус генерала от инфантерии Д. С. Дохтурова. Бутырский пехотный (1-й и 3-й батальоны) командир — майор И. И. Каменщиков 1-й, Томский пехотный (1-й и 3-й батальоны) командир — майор Н. Я. Крутых, 2-я бригада полковника П. В. Де-нисьева (шефа Бутырского пех. полка), 24-я пех. дивизия генерал-майора П.Г. Лихачева, пех. корпус генерала от инфантерии Д.С. Дохтурова. Батарейная рота подполковника Гулевича (Лавра Львовича)— 23 батарейная рота, 23-й арт. бригады (командир он же), 4-й пех. Корпус генерал-лейтенанта А. И. Остерман-Толстого.



Из записок прусского генерала от инфантерии Брандта о походе Наполеона в Россию в 1812 году.1

10-го (29-го августа), поднявшись в девять часов, мы едва прошли версту, как возобновилась канонада, и притом с большею силою, нежели накануне. Вскоре послышались и ружейные выстрелы; они послужили нам доказательством, что в авангарде, кроме нас, была еще другая пехота. Хотя завязавшееся дело прекратилось скоро, однако, спустя короткое время, столкновение повторилось, и мы подвигались вперед медленно, не зная, что происходило впереди и вокруг нас. К полудню канонада усилилась; с некоторых пунктов виднелись линии многочисленной кавалерии. Во втором часу нас передвинули влево от дороги и мы следовали по гребню высот, ее окаймлявших2. Вправо от нас, но довольно далеко, стояли колоны пехоты; по левую сторону их кавалерия в линиях и колонах; впереди сильная артиллерия. Кажется, мы образовывали крайний левый фланг; перед нами лежал густой березовый кустарник3, тянувшийся до покатости горы, у подошвы которой проходила дорога. Вдали, на ровном месте, мелькала деревня, вероятно Крымское. Мы находились, может быть, на расстоянии пушечного выстрела от леска, когда по правую нашу руку загорелось жаркое дело. Французская кавалерия была опрокинута; некоторые пехотные колонны и каре были, в буквальном смысле, смяты русскою конницею; однако французская кавалерия, стоявшая в резерве, поспешила на помощь, отбросила русских, смяла, в свою очередь, их пехоту, отчасти бросившуюся на землю, и преследовала противника до его артиллерии4. В то самое время, когда мы следили за этим боем, на нас посыпались выстрелы из вышеупомянутого березового кустарника. Немедленно вперед было брошено несколько рот вольтижеров, но они были встречены так дружно, что отступили в Генерал Хлопицкий вышел из себя, приказал вольтижерам повторить атаку, однако и вторичная атака кончилась тем же. Лесок был занят сильно и противник превосходно пользовался местностью. Во время атаки наши попали под перекрестный огонь. При всем том, можно было заметить, что позиция русских не могла быть слишком велика. Полагаю, что если бы мы маскировали фронт несколькими батальонами, а с другими обратились больше против правого фланга русских, то вытеснили бы их без особенного урона. Но Хлопицкий, раздраженный отступлением вольтижеров, стал во главе второго батальона первого полка, приказал следовать за ним (en echelon) второму полку и бросился вперед. Сначала этот энергичный маневр смутил неприятеля, судя по тому, что он стрелял реже: но когда мы подошли к опушке шагов на сто, то были встречены таким дружным, таким метким огнем, что понесли весьма чувствительный урон. Мы проникли однако в лесок, который русские оставили без большого сопротивления. Между ранеными оказалось много офицеров; в том числе и генерал Хлопиций (ему раздробило ногу) и его адъютант. Всего мы потеряли убитыми и ранеными до ста человек. Легкораненые последовали за полком, зная по виденным примерам, что для отсталых не было спасения. Так плелись за нами человек тридцать, из которых иные умерли, прежде чем мы дошли до Москвы. Помню ответ мне одного гренадера, когда я советовал ему остаться где-нибудь в лазарете. «Нет», сказал он, «в полку я, может быть, еще уцелею, а если умру, то товарищи похоронят; в лазарете же умру непохороненым, или, при перевозке, меня бросят на дороге и там сожрут меня волки». Такое мнение было почти всеобщее. Русские раненые были 48-го и 30-го егерских полков, немногие 33-го. Дело по всей линии отличалось большою горячностью и продолжалось до пяти часов. Рана генерала повергла людей в уныние. Правда, Хлопицкого недолюбливали за строгость, но его уважали за храбрость, за знание своего дела; он умел энергично говорить с солдатами, был невозмутимо – хладнокровен в огне, не дорожил собою. «Что с нами будет?» рассуждали солдаты, «он вывел нас из Испании, а кто выведет нас из России?» Проезжая вечером мимо роты, которою я прежде командовал, я остановился на минуту поговорить с людьми. – «Ну, что ты думаешь о ране генерала?» спросил я одного солдата. – «Когда мыши не видят кошки, они резвятся и шалят», отвечал бывалый служака. Офицеры относились к происшествию строже. «Батальонный командир распорядился бы не хуже генерала, и очень вероятно, мы не понесли бы понапрасну такой большой потери. Но генерал воображает, что и здесь то же что в Испании: будто стоит только показать палку битым собакам, чтобы заставить их дать стрекача». Мы бивуакировали недалеко от Крымского, которое, однако, оставили позади себя справа. Погода, хотя и негостеприимная, была сносна; только по временам тревожили нас порывы ветра и гасили наши костры» Так как эти сильные порывы ветра поднимались внезапно и так же скоро улегались, повторяясь в особенности ночью, то многие пророчили наступление ранней и суровой зимы.


  1. «Aus dem Leben des Generals H. v. Brandt» (Berlin, 1870—1882). Извлечение из этих мемуаров — о походе 1812 года — напечатано в «Военном сборнике» в 1870 году (№ 1—6). Эти же фрагменты были опубликованы в Лондоне на английском языке отдельной книгой в 1999 году. В наши дни фрагмент мемуаров Брандта, касающийся Русского похода, издан отдельной книгой - В. Шиканов, "Воспоминания польского офицера А.Г. Фон Брандта". Изд. Клио, 2020 г.
  2. В настоящее время здесь проходит линия ЛЭП, а часть местности покрыта лесом и застроена дачными участками.
  3. После событий 1812 года кустарник разросся до леса и обозначен на карте Шуберта в 1850х годах.
  4. Здесь Бранд описывает начало сражения, когда полк Жозефа и батальон 33-го линейного полка были атакованы русской гвардейской кавалерией. Чтобы спасти пехоту, Мюрат бросил в бой 3-ю легкокавалерийскую дивизию генерала Шастеля.



Из мемуаров генерала барона де Дедема Ван Гельдера. 1

Тем временем, вся армия уже знала, что русские планируют сжечь Москву после нашего прибытия, и что увидеть в городе предстоит лишь немцев и часть местного населения. Хотя 2-я дивизия из корпуса князя Экмюльского понесла в последнем сражении большие потери, а командовавший этой дивизией генерал Фриан был ранен в конце боя, Неаполитанский король добился от Императора решения, чтобы та оставалась в авангарде. Во главе соединения встал генерал Дюфур, имея под рукой на 8-е число в его составе лишь две бригады, среди которых была и моя, включавшая 33-й линейный полк и испанский полк Жозефа Наполеона, так что никаких изменений в ее составе не произошло. 8 числа утром дивизия двинулась для поддержки кавалерии. Двигаясь в непосредственной близости от неприятеля, дивизия потеряла в тот день 76 человек. Вечером мы заняли позиции на возвышенностях близ Можайска. Князь Невшательский отдал мне приказ прочесать город, поскольку там хотел остановиться Император, однако выяснилось, что в городе все еще оставались русские. На кладбище они замаскировали артиллерийскую батарею, откуда принялись стрелять по одному из наших каре, едва рассвет позволил обнаружить наши бивуаки. Между тем, еще с вечера я распорядился разместить четыре вольтижерские роты в предместьях города, так что там ночью можно было слышать звук ружейной стрельбы. Впрочем, противник полностью очистил город лишь в 7 часов утра, причем делал это в спешке, наблюдая, как в город двумя колоннами вступает дивизия Фриана. В городе мне удалось обнаружить большие запасы водки, которые я распорядился раздать различным частям авангарда, хотя затем прибыли офицеры генерального штаба князя Невшательского и распорядились оставить склад для Императорской Гвардии. Отступая, противник отправил в нашу сторону несколько снарядов, вокруг нашего места вилась туча казаков, а когда дивизия продолжила движение и вышла за пределы можайской равнины и достигла плато, мы увидели как арьергард противника выстроился в боевой порядок на расстоянии в пол-лье от того места, где мы находились. Мы было думали, что он собирается вступить в бой, однако враг лишь хотел замедлить наше продвижение, чтобы успеть эвакуировать свои транспорты. В течение всего дня мы двигались в линейном порядке, кавалерия находилась в промежутках между пехотой. правы фланг наш, изрядно растянувшийся по равнине стойко противостоял вражеской коннице и не был опрокинут, а вот левый фланг, хотя постоянно и находившийся в ельнике. обрамлявшем равнину, часто оказывался объектом нападения и потому принужден был двигаться в каре. Три полка русской кавалерии атаковали 2-й батальон 33-го линейного полка, находившийся на крайнем левом фланге и насчитывавшим в своем составе лишь 176 человек. Неаполитанский король подумал в какой-то момент, что этой небольшой части не выдержать натиск и отправил за мной, чтобы помочь смельчакам. С моим появлением неприятельская кавалерия, окружившая батальон и криками призывая его сдаваться, бросилась наутек. Это спасение нашей пехоты, которое произошло с невероятной скоростью, привело к тому, что 70 казаков было выбито из седла, а 33 - убито. Неаполитанский король был столь доволен (вполне обоснованно) твердостью и храбростью этого маленького батальона, сражавшегося с превосходящими его силами русских, что в тот же вечер попросил у Императора произвести в новые звания офицера и старшего сержанта, отличившихся в этом деле. Он также обратился с просьбой вручить орден Почетного легиона капитану Калье, который командовал 2-м батальоном после гибели его прежнего командира. Остаток дня прошел без заметных событий. Лишь вечером послышалась довольно интенсивная ружейная пальба, когда русские уступили нам небольшую деревню с милым поместьем, отданным на милость неаполитанскому королю. Русские были вынуждены встать лагерем на равнине, причем находились мы друг от друга столь близко, что генерал Эксельманс не решился отдать приказ расседлывать лошадей, попросив даже меня оставить на ночь дежурный батальон. Солдаты прозвали эту вечернюю перестрелку "битвой за поместье", которая совершенно не пришлась им по вкусу, ведь удовольствие Неаполитанского короля со своим штабом от остановки в поместье стоило от тридцати до восьмидесяти доблестных воинов, которые заслуживали судьбу поприятнее. Никогда я не видел штаба, который бы относился к своим солдатам столь пренебрежительно, как этот. Наконец, русские оказались столь любезны, закончив небольшую двухчасовую войну, и оставили нам дом с башенкой и зеленым куполом, столь понравившийся Его Величеству. Впрочем, уже на следующий день, 10 числа, они оказались более упрямыми и желание занять Фоминское2 стоило нам очень дорого. Русские, ориентировавшиеся на местности лучше, чем мы, всегда выбирали хорошую позицию рядом с лесом, источником воды или даже засев в нескольких домах, к тому же им совсем не хотелось покидать их и оставлять на милость Неаполитанского короля. Нас утомляла та ярость, с которой приходилось овладевать этими постройками, к тому же вечером, когда на огонь уже ставили котелок, за водой приходилось идти еще около три лье в поисках ручья или протоки. В три часа пополудни наши разведчики обнаружили русских в конном строю на большой дороге рядом с Фоминским. В четверти лье от нас располагался пригодный для размещения красивый лес, ручей с прозрачной водой и небольшая ферма3 - словом все то, что можно было предположить встретить в данной ситуации. Бивуак мы могли разбить на опушке или же на зеленых холмах, которые нависали над позицией русских. В свою очередь Его Величество решило, что был чрезвычайно удачный момент для отдыха, но, быть может, его привлекало поместье в Фоминском. На деле же он вынудил нас оставить всю нашу артиллерию на дороге, а самим двигаться по левому флангу, пересечь перелесок и опрокинуть позиции неприятеля. Королю же было приказано двинуться вперед со всей кавалерией и двумя слабыми батальонами пехоты, причем один из них был из состава 33-го линейного, а второй взят из полка Жозефа Наполеона. Командование над ними было поручено полковнику барону Чуди. Едва русские увидели наше движение, они приготовились нас как следует встретить. Часть их кавалерии обошла лес, откуда мы должны были выдвинуться, и напала на батальон 48-го полка, стоявшего на самом крайнем левом фланге, изрубив его прямо у опушки леса, причем русские даже не дали ему построиться к бою. Команудющий не ошибался насчет близости кавалерии, в том бою был убит командир батальона Ламагре. Генерал Дюфур собрал вместе оставшиеся батальоны 48-го полка и построил их для отступления, после неудачной атаки на русскую пехоту. Справа, на большой дороге два батальона из состава 33-го линейного полка и полка Жозефа Наполеона попали под огонь русской артиллерии, картечь которой несла ужасное разрушение во французских порядках. Почти весь испанский батальон был скошен огнем и лишился всех своих офицеров. Под полковнико Чюди, опытным и храбрым офицером, убило двух лошадей, а мундир был во многих местах изорван пулями. От его полка осталось лишь 14 офицеров и 196 нижних чинов. В центре первым шел 15-й легкий полк. Король не оставил полку достаточно времени, чтобы перестроиться. Его Величества приказал атаковать, и солдаты атаковали неприятеля бегом расыпным строем, причем никакой поддержки сзади не было. Все это привело к окружению их со стороны вражеской кавалерии и настоящей бойне. От целого полка осталось лишь несколько рот, которые, смешавшись с товарищами из состава 33-го полка, вместе прошли болото и перелесок, а затем я их оставил при себе. 33-й линейный выдвинулся примерно в то же время, что и 15-й легкий. Адьютанты короля также хотели бросить его прямо в гущу неприятельской кавалерии, чтобы обречь на беспорядочное бегство, однако, несмотря на неразбериху, которую породили эти господа, я начал заново выстраивать свои батальоны, с которыми и выдвинулся вперед, чтобы дать время остаткам 48-го и 15-го полков надлежащим образом отступить. Король, увидев ту неразбериху, которая была порождена собственной глупостью, направил ко мне генералов Дери и Эксельманса с приказом не вступать в сражение. но речи об этом уже не шло, поскольку бой шел вовсю, а неприятель наседал на меня, втрое превышая численность моих войск. В свою очередь, я полагал, что своим долгом поддержать сражение, чтобы дать время прибыть другим войскам, ведь отступление совсем не равнозначно беспорядочному бегству. Мои застрельщики схватились с русскими егерями насмерть, а неприятельская артиллерия, расположенная в роще, где виднелись высокие деревья, нанесла моим людям немалый урон, ведь я мог противопоставить ей лишь пехотный огонь. Дважды наша кавалерия проходила в интервалы между каре, что заставляло меня на время отдать приказ о прекращении огня. К счастью, противник не сумел воспользоваться ни своим положением, ни численностью войск, превосходившей наши, так что с наступлением ночи я присоединился с смоей бригадой к остальной дивизии, стоявшей на той же позиции, что и на момент встречи с русскими с утра. Барон де Галише, начальник штаба дивизии, присоединившийся ко мне в бою, был сильно контужен в плечо, а подо мной убило лошадь. Господин де Бокур, мой адьютант, уже раненный в бородинском сражении, но поспешивший ко мне в начале неразберихи прямо в гущу боя, был в последнем бою повторно ранен в бедро. Прошедший день стоил дивизии 1200 человек и элиты офицеров. выживших после бородинского сражения и взятия Смоленска, в ходе которого столь отличился 15-й легкий полк. В деле под Фоминским у русских было примерно 10 тысяч пехоты и шесть орудий, при содействии 12 кавалерийских полков. Мы же располагали лишь 4 тысячами штыков, в то время, как неаполитанский король и вовсе заставил нас оставить всю артиллерию позади. На следующий день русские оставили Фоминское, которое мы заняли, чтобы дать отдохнуть войскам, утомившимся накануне. Поле боя посетил и князь Экмюльский, которому генерал Дюфур и я вновь выразили собственное пожелание перейти назад под его начало. Таково было желание всех офицеров и нижних чинов. Неаполитанский король немало было обязан прекрасным действиям дивизии, за что он обещал нам награды. но все это не имело никакого эффекта. Вероятно, он и вовсе не доложил Императору, сколько жизней стоило это отчаянное предприятие и я знал, что он сердился бы на меня, скажи я истинную цифру потерь. как офицеров, так и солдат. Впрочем. он сам не покинул боя и перед лицом Императора имел довольно жаркую перепалку с маршалом Даву. Совершенно очевидно, что маршал не без горечи наблюдал уничтожение самых славных дивизий своего корпуса: в сражении под Валутиной Горой дивизия генерала Гюдена была разгромлена, а сам генерал был в том сражении убит. Король перед прибытием императора на поле боя приказал раздеть павших, сказав главнокомандующему, что все они были русскими. Императора эти слова не убедили и он упрекнул своего зятя в том, что он угробил слишком много народу, атакуя в лоб позицию, которую можно было обойти. То де самое случилось в бородинском сражении, когда дивизия Фриана слишком долго бесцельно простояла под русской картечи и я припоминал, как по этому поводу выразил свое неудовольствие маршал Ней. Стычка под Фоминским переполнила чашу терпения, и князь Экмюльский, столь много усилий приложивший для создания лучшего армейского корпуса, который когда-либо вообще существовал в Великой Армии, имел определенное право предъявлять претензии к человеку, известному как его личный враг, который среди всех качеств военного обладал лишь сумасшедшей отвагой и напором, но совершал дерзкие глупости, просто потому, что был зятем Императора. 12 сентября авангард неаполитанского короля покинул Фоминское, и, к вечеру, мы настигли русский арьергард. Шпион, которого имели снисхождение считать дезертиром, сообщил нам, что русские изготовились дать нам сражение у стен столицы и что там они уже подготовили позицию, куда более защищенную, чем на бородинском поле. Действительно 14 числа утром мы увидели некоторые приготовления, завалы из деревьев, редуты, кавалерийские части, которые встали на холмах, возвышавшихся над Москвой. Со своей бригадой я двигался за Неаполитанским королем, который все время шел впереди и указывал нам путь. Его постоянно видели в гуще застрельщиков, и враги, как и мы, прекрасно могли отличить его по белому плюмажу и зеленому ментику с золотыми бранденбурами. Русские сделали по нам четыре или пять выстрелов из пушки. Вскоре огонь стих и прошел слух, что идут переговоры. В действительности генерал граф Нарбонн. адьютант Императора, возвращаясь с задания, которое он выполнял подле особы неаполитанского короля, сказал мне: "Ну вот и все, русские покидают Москву, оставляя город на милость французам". Позже в карете проехал Император и, подозвав меня, сказал мне: "двигайтесь дальше, дело не закончено". Я отчетливо видел его озабоченный вид, но я не знал, в чем была причина.


  1. Memoires du general baron de Dedem de Gelder (1774-1825). Un general hollandois sous le premier empire. Paris. 1900. Этот фрагмент мемуаров на русском языке публикуется впервые.
  2. Здесь и далее в мемуарах Дедем пишет не Крымское, а Фоминское.
  3. Возможно, Дедем имеет в виду овраг, по дну которого протекал ручей. На карте Шуберта 1850г. он показан южнее деревни Труханина. В настоящее время вдоль этого оврага в лесу расположен заброшенный пионерский лагерь.





КАРТЫ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРИ Д. КРЫМСКОЕ 10 СЕНТЯБРЯ (29 августа) 1812 ГОДА.1
  1. Размещение войск на картах и их движения были сделаны на основании заметок барона Розена и мемуаров участников событий. Также большим подспорьем в данном вопросе послужили археологические находки на местах боёв, позволяющие более точно установить, где и какие подразделения размещались на тот период времени.





Общая позиция войск в ходе боя при д. Крымское 10 сентября 1812 года.

General order of battle during the Battle near Krimskoe, September 10, 1812.


На карте показано размещение войск в боевом порядке и направление атак ориентировочно на 17 -18 часов вечера, после того, как произошли боестолкновения в центре позиции на дороге (полк Жозефа и батальон 33 линейного против русской кавалерии) и бой на правом фланге русской армии с легионом Висла.




Бой полка Жозефа и батальона 33-го линейного на Смоленской дороге.

Spanish Regiment Joseph-Napoléon along with the battalion of the 33rd Line moves toward the Smolensk road.


"...Около 15 часов наш полк и батальон 33-го линейного, встретили на позиции несколько егерских полков противника, поддержанных артиллерией и многочисленной конницей. Отряд, построенный в колонну по-взводно, попал под концентрческий обстрел русских орудий и ружейный огонь густой линии стрелков, однако не мог развернуться из-за угрозы со стороны кавалерии. Атакованный затем русскими эскадронами, он отбил их нападение, образовав нечто вроде незавершенного треугольника, каждую сторону которого составлял один батальон. Вторая кавалерийская атака была также отбита, причем батальоны, потерявшие много людей от картечи и ружейных пуль, тогда представляли собой уже не треугольник, а сплошную компактную массу пехотинцев. Около 17.00. (по другим сведениям - около 18.00.) на помощь передовому отряду прибыли 15-й легкий полк и 3-я легкая кавалерийская дивизия, после чего остатки испанцев и батальона 33-го линейного отошли на соединение с главными силами авангарда. Потери 2-го и 3-го испанских батальонов составили 19 человек убитыми и 247 ранеными, так что после боя осталось в строю 14 офицеров и 340 рядовых. По данным же офицера 2-го батальона М. Лопеса потери при Крымском были из 14 офицеров и 340 рядовых убитыми и ранеными..."

де Чуди

"...Кажется, мы образовывали крайний левый фланг; перед нами лежал густой березовый кустарник, тянувшийся до покатости горы, у подошвы которой проходила дорога. В дали, на ровном месте, мелькала деревня, вероятно Крымское. Мы находились, может быть, на расстоянии пушечного выстрела от леска, когда по правую нашу руку загорелось жаркое дело. Французская кавалерия была опрокинута; некоторые пехотные колонны и каре были, в буквальном смысле, смяты русскою конницею; однако французская кавалерия, стоявшая в резерве, поспешила на помощь, отбросила русских, смяла, в свою очередь, их пехоту, отчасти бросившуюся на землю, и преследовала противника до его артиллерии..."

Бранд



Атака 15-го легкого полка при поддержке части 33-го линейного с целью прикрыть отступление полка Жозефа.

The 15th légère supports the 33rd Line with the task to cover Regiment Joseph-Napoléon’s retreat .


"...В центре первым шел 15-й легкий полк. Король не оставил полку достаточно времени, чтобы перестроиться. Его Величество приказал атаковать, и солдаты атаковали неприятеля бегом расыпным строем, причем никакой поддержки сзади не было. Все это привело к окружению их со стороны вражеской кавалерии и настоящей бойне. От целого полка осталось лишь несколько рот, которые, смешавшись с товарищами из состава 33-го полка, вместе прошли болото и перелесок, а затем я их оставил при себе. 33-й линейный выдвинулся примерно в то же время, что и 15-й легкий. Адьютанты короля также хотели бросить его прямо в гущу неприятельской кавалерии, чтобы обречь на беспорядочное бегство, однако, несмотря на неразбериху, которую породили эти господа, я начал заново выстраивать свои батальоны, с которыми и выдвинулся вперед, чтобы дать время остаткам 48-го и 15-го полков надлежащим образом отступить..."

де Дедем



Атака русской кавалерии на батальон 48-го линейного полка.

Russian cavalry attacks the battalion of the 48th Line.


"...В три часа пополудни наши разведчики обнаружили русских в конном строю на большой дороге рядом с Фоминским (Крымское). В четверти лье от нас располагался пригодный для размещения красивый лес, ручей с прозрачной водой и небольшая ферма - словом все то, что можно было предположить встретить в данной ситуации. Бивуак мы могли разбить на опушке или же на зеленых холмах, которые нависали над позицией русских. В свою очередь Его Величество решило, что был чрезвычайно удачный момент для отдыха, но, быть может, его привлекало поместье в Фоминском (Крымское). На деле же он вынудил нас оставить всю нашу артиллерию на дороге, а самим двигаться по левому флангу, пересечь перелесок и опрокинуть позиции неприятеля. Королю же было приказано двинуться вперед со всей кавалерией и двумя слабыми батальонами пехоты, причем один из них был из состава 33-го линейного, а второй взят из полка Жозефа Наполеона. Командование над ними было поручено полковнику барону Чуди. Едва русские увидели наше движение, они приготовились нас как следует встретить. Часть их кавалерии обошла лес, откуда мы должны были выдвинуться, и напала на батальон 48-го полка, стоявшего на самом крайнем левом фланге, изрубив его прямо у опушки леса, причем русские даже не дали ему построиться к бою. Команудющий не ошибался насчет близости кавалерии, в том бою был убит командир батальона Ламагре. Генерал Дюфур собрал вместе оставшиеся батальоны 48-го полка и построил их для отступления, после неудачной атаки на русскую пехоту. Справа, на большой дороге два батальона из состава 33-го линейного полка и полка Жозефа Наполеона попали под огонь русской артиллерии, картечь которой несла ужасное разрушение во французских порядках. Почти весь испанский батальон был скошен огнем и лишился всех своих офицеров. Под полковником Чюди, опытным и храбрым офицером, убило двух лошадей, а мундир был во многих местах изорван пулями. От его полка осталось лишь 14 офицеров и 196 нижних чинов...."

де Дедем

Выдвижение легиона "Висла" для атаки правого фланга русской армии и бой легиона с русскими егерями.

Deployment of the Vestule Legion on the Russian right and its subsequent combat with the Russian jaegers.


"...В то самое время, когда мы следили за этим боем, на нас посыпались выстрелы из вышеупомянутого березового кустарника. Немедленно вперед было брошено несколько рот вольтижеров, но они были встречены так дружно, что отступили в беспорядке. Генерал Хлопицкий вышел из себя, приказал вольтижерам повторить атаку, однако и вторичная атака кончилась тем же. Лесок был занят сильно и противник превосходно пользовался местностью. Во время атаки наши попали под перекрестный огонь. При всем том, можно было заметить, что позиция русских не могла быть слишком велика. Полагаю, что если бы мы маскировали фронт несколькими батальонами, а с другими обратились больше против правого фланга русских, то вытеснили бы их без особенного урона. Но Хлопицкий, раздраженный отступлением вольтижеров, стал во главе второго батальона первого полка, приказал следовать за ним (en echelon) второму полку и бросился вперед. Сначала этот энергичный маневр смутил неприятеля, судя по тому, что он стрелял реже: но когда мы подошли к опушке шагов на сто, то были встречены таким дружным, таким метким огнем, что понесли весьма чувствительный урон. Мы проникли однако в лесок, который русские оставили без большого сопротивления. Между ранеными оказалось много офицеров; в том числе и генерал Хлопиций (ему раздробило ногу) и его адъютант. Всего мы потеряли убитыми и ранеными до ста человек. Русские раненые были 48-го и 30-го егерских полков, немногие 33-го....."

Брандт




Локация археологических находок на местности.

Modern GIS mapping of the archeological discoveries related to the battle.


На карте красными точками показаны места, где были обнаружены предметы, относящиеся к сражению. Основная концентрация находок расположена в тех местах, где со временем вырос лес или там, где имеется заболоченность. Как правило, эти участки не попадали в сферу влияния человека, там не строились новые поселения, а почва не подвергалась сельскохозяйственной обработке. Само поле сражения подверглось необратимым изменениям. Так, на участке, где располагался правый фланг русской армии был вырыт песчанный карьер, впоследствии застроенный различными производственными зданиями. Также большая часть, где происходил бой легиона Вислы с русскими егерями, застроен садовыми товариществами и линией ЛЭП. На месте боя 48-го линейного полка с русской кавалерией в 50х годах был построен пионерский лагерь и дачи садоводства им. Мичурина. В 1941 году здесь проходил один из рубежей обороны Красной армии.

 




АРХЕОЛОГИЯ И УНИФОРМА ВОЙСК,
УЧАСТВОВАВШИХ В СРАЖЕНИИ


АРМИЯ НАПОЛЕОНА

15-й легкий полк

5-й легкий полк

1-й легкий полк

2-й Легион резерва

21-й линейный полк

30-й линейный полк

Легион Висла

33-й линейный полк полк

48-й линейный полк

115-й линейный полк

полк Жозефа

4-й линейный итальянский

Кавалерия

Конское снаряжение

РУССКАЯ АРМИЯ

Егерские полки

Мушкетерские полки


ПРОЧЕЕ

Детали воооружения и снаряжения





Поле сражение в наши дни. Фотоотчет.









Журнал Корнет/Cornet © 2017 при поддержке Мастерской VANDERHOFF